Письмо в небо.

ПИСЬМО В НЕБО
/письмо Шалвы Александровича Амонашвили своей супруге, Валерии Гивиевне Ниорадзе/

Милая, любимая ты моя Женщина!

Есть ли день, или час, или минута,
когда я отлучаюсь от тебя, забываю тебя?
Нет такой минуты, ибо ты текст и подтекст моей жизни.
Чувствую также, как ты со своей высоты Небес
заботишься обо мне, не покидая ни на минуту.

Я провожал тебя с печальной торжественностью,
ибо мое сердце знало, с какими дарами возвращается твоя душа домой.
Но если все же я и прослезился, то потому лишь, что стало жалко себя.
Мы прожили вместе почти 50 лет,
и я крепко привязался к тебе,
к твоей божественной природе,
но я преодолел свою слабость.
Я рад за тебя: чем страдать тяжелой болезнью на Земле,
конечно, лучше приступить к новому творчеству на Небесах.
Я преодолел свою слабость еще по той причине,
что ко мне незамедлительно пришла помощь –
Паата со своим талантом, Нина со своей заботой,
а также родные, соратники, последователи. Мне стало легко.
И там, в Бушети, где мы с тобой клали камень на камень, мечтая о будущем, сейчас вырос Город Солнца, который несет радость тысячам людей, приезжающих к нам с разных концов мира.

Удивительная ты моя женщина!
Сегодня день твоего рождения.
Находясь в так называемой "самоизоляции",
я буду праздновать твое 85-летие и
размышлять о нашей совместной жизни,
в которой мы с тобой заложили тысячу зёрен.
Впоследствии они сделали счастливыми и нас, и многих других.

Что было для нас счастье?
Истинное счастье мы переживали тогда,
когда людям с нами было хорошо.
Каждый вечер, представляя Творца всего сущего,
шепчу молитву, в которой благодарю Его за то, что
Он свел нас, что Он подарил мне тебя!

Через тебя я познал любовь (конечно, только отчасти)
поскольку это чувство необъятное.
Но то, что я познал, когда ты была рядом со мной на Земле,
и то, что я переживаю после твоего ухода на Небеса,
это разные уровни любви.
Я думал, что люблю тебя: обнимал и целовал,
вдохновлялся тобой, посвящал тебе все свои творения.
Любил тебя, но иногда откладывал любовь из-за каких-то дел,
иногда обижал тебя, огорчал, бывало, из-за мелочей
наша любовь на какое-то время омрачалась.

Но вот ты ушла, и мной одновременно каждый день
овладевают и грусть, и радость.
Радость от того, что я все больше и больше влюбляюсь в тебя и
познаю это состояние духа совсем с разных сторон.
Люблю тебя сейчас по-другому,
может быть, по небесному, чего раньше не знал.
И какое это блаженство, погрузиться в бездну такой любви.

Но грусть моя в том, что я не владел этим чувством тогда,
когда ты была рядом со мной.
Иначе исчезли бы все мелочи,
отнимающие моменты радости совместного бытия.

Знал бы я эту любовь тогда, когда ты была рядом,
наверно, моя нежность к тебе, мои объятия и поцелуи,
моя преданность и вся моя жизнь с тобою
имели бы совсем другие краски, имели бы крылья.
Находясь на Земле, я любил бы тебя
не только по земному, но и по небесному.

Любил бы тебя этой любовью,
которая во мне сейчас и
которая еще будет углубляться, пока буду жить,
наша жизнь возвысилась бы от Седьмого Неба до Девятого.

Потому оставляю заповедь всем искателям счастья:
Ищите в любви нечто небесное и не откладывайте
вашу любовь к любимой и любимому ни на минуту.
Все можно отложить в жизни, но не любовь.

Хожу сейчас с этой любовью, и в каждой женщине вижу тебя:
то молодую, когда мы отправились в свадебное путешествие,
и когда я назвал тебя Пикой (так и звал потом всю жизнь);
то пожилую, когда я трепал твои волосы и
умолял дать мне поцеловать в подбородок.

Меня сейчас многие уважают, любят,
становятся соратниками и учениками.
Жаль, не могу объяснить каждому, чье я творение.
Помнишь, как мама моя сказала тебе на заре нашей совместной жизни: «Дочка моя, я воспитывала его одна, без мужа (отец погиб на Войне),
а теперь продолжай ты воспитывать его».
И ты взялась за это нелегкое дело.

Ты изменила меня.
Мое терпение, моя воля, моя устремленность, моя вера
берут начало в твоем мудром сердце.
Ты восхищала меня своей проницательностью,
и как теперь жалею,
что не всегда принимал весть от твоего
утонченного чувствознания.

Какая у нас была богатая жизнь, Пика!
Мы, инакомыслящие в образовании, "буржуазные педагоги",
спаслись сами и спасли наше творение от разрушения
в те непростые годы идеологического диктата.
С помощью наших коллег, учителей и наставников,
мы с тобой заложили основы учения Гуманной Педагогики,
открыли множество новых идей,
создали новую педагогическую практику.
С помощью наших последователей,
мы с тобой дали импульс массовому педагогическому движению,
аналога которому не знает мир.

Но говорю об этом не для хвастовства
(мы всегда были далеки от самости),
а для того, чтобы тебе,
потрудившись на Земле и ушедшей на Небеса,
воздать земное должное:
во всем этом, Пика, наряду со многими другими,
действовала твоя невидимая воля.

У нас есть прекрасные последователи,
пришло пополнение удивительно устремленных молодых людей,
в них талант, и они откроют неизведанные грани Гуманной Педагогики, расширят нашу практику, и уже это делают.

Нам с тобой, Пика,
мне пока на Земле, а тебе на Небесах,
нужно склонить головы перед ними,
поблагодарить и сказать:
мы сделали для вас все, что могли,
сделайте теперь вы для других всё, что можете.

Удивительная ты моя женщина,
построй школу, о которой мы с тобой мечтали,
для несчастных детей, пребывающих в нижних сферах,
и оставь вакансию учителя для меня.

Обнимаю тебя, любимая, и жду тебя во сне.

Вечно твой Ликуни
17.04.2020