Интервью с психологом. О выборе профессии, любви и о том, можно ли навести порядок в голове

#уЕжа психолог Игорь Малов

 Среднее время чтения: 6-8 минут

— Игорь, ты получил образование психолога уже в довольно осознанном возрасте. Почему именно психология?

— К этому я шёл довольно долго. В 16 лет совершенно неожиданно для себя я помог одному знакомому, абсолютно не намереваясь этого делать. В тот же период времени несколько человек говорили мне: «Не знаю почему, но я тебе доверяю» и раскрывались, без стеснений рассказывая что-то о себе. Пожалуй, с этого момента мне и захотелось серьёзно заняться психологией. Вот только жизненные обстоятельства заставили меня идти учиться не туда, куда хотелось, а туда, куда нужно было, чтобы быстрее получить профессию и начать работать. В итоге я получил среднее профессиональное образование, потом высшее, но продолжал изучать психологию самостоятельно, проходить тренинги. Потом наконец-то появилась возможность, и я смог получить специальность, о которой давно мечтал. Психолог – моя третья профессия, желанная.

— Почему психология, а не психиатрия?

— Психиатрия больше связана с болезнями, с тяжёлыми случаями, патологиями, мне же интереснее работать с обычными людьми, которые нуждаются в помощи. К тому же психологов чураются меньше, чем психиатров. Хотя до сих пор многие говорят: «Что я псих что ли, чтобы к психологу идти?».

Шутка о том, что «после встречи со мной мой психолог пошёл к своему психологу» на самом деле не шутка.

— Тебе самому приходилось обращаться за помощью психолога?

— У меня есть друзья психологи. Да что далеко ходить: мой лучший друг – психолог. Когда я испытывал трудности, обращался к нему за помощью и получал поддержку. Хирург не может себя оперировать, стоматолог не может вылечить сам себе зуб. Та же история и с психологом. Когда человек находится внутри ситуации, ему сложно объективно оценивать то, что с ним происходит.  Шутка о том, что «после встречи со мной мой психолог пошёл к своему психологу» на самом деле не шутка. Психологи не обладают совершенными знаниями, это такие же люди и у них тоже есть проблемы, которые нужно решать, поэтому они обращаются за помощью. Это нормально.

— Что проще – открыться незнакомому человеку или знакомому?

— Бывало, что я встречал незнакомых людей, которые мне всё рассказывали. Это было удобно, потому что они знали: мы больше никогда не пересечёмся. Порой проще открыться незнакомцу, даже если он тебя не поймёт или осудит, ты больше никогда с ним не встретишься. Но всё зависит от человека. Кому-то, чтобы раскрыться, нужно войти в близкий контакт с собеседником, «войти в соприкосновение». Иначе он просто не может быть откровенным с посторонним человеком, которого не чувствует.

— Что самое сложное во время встречи с психологом?

— Сложно сделать первый шаг. Люди могут просматривать анкеты психолога, читать его статьи, наблюдать за тем, что он выкладывает в соцсетях, и не обращаться год. Потом в какой-то момент собраться и сделать это. Самое сложное – решиться, позвонить и договориться о встрече, когда этот этап пройден, открыться уже не так тяжело.

Все проблемы в основном связаны с быстрым ритмом жизни и нашим неумением справляться со стрессом

— С каким проблемами чаще всего приходят?

— В последнее время встречаю много людей, которые имеют проблемы с тревогой, паническими атаками и проявлениями страха.

— С чем это связано?

— Сейчас очень быстрая жизнь, на людей оказывается большое давление, предъявляются высокие требования. Происходит большое количество изменений, к которым нужно адаптироваться. Уровень стресса повышается, и все проблемы в основном связаны с быстрым ритмом жизни и нашим неумением справляться со стрессом, незнанием того, как строить отношения с людьми.

— Наивный вопрос, но всё же — сколько встреч бывает достаточно, чтобы человеку полегчало?

— Это зависит от человека, степени запущенности проблемы, его прошлого и того, как он справляется с трудностями. Кому-то может хватить одной встречи, кому-то и года мало. Многое зависит от готовности человека работать с собой. Он может прийти пожаловаться, выгрузиться, станет легче, но если дальше не станет что-то делать для изменения ситуации, она не будет меняться. Тогда ему нужно будет постоянно выгружаться, чтобы состояние стабилизировалось. И наоборот, если человек готов работать над собой, делать заметки, следовать рекомендациям психолога и корректировать этот список, выбирая, что ему подходит, а что нет, он может достаточно быстро изменить ситуацию. Часто быстрой «поправке» мешают физические недомогания, поэтому важно заботиться о своём здоровье и на физическом уровне тоже.

Психологическая помощь — эта работа 50/50: мы оба должны приложить усилия. Я не залезаю в голову к человеку, чтобы что-то там изменить.

— Часто встречаешься с завышенными ожиданиями, когда человек хочет, чтобы «сразу помогло»?

— Да, такое бывало, но встречалось нечасто. И, к счастью, не было такого: «Я пришёл, заплатил, а вы мне там исправьте. А если не исправите, вы плохой специалист». Моя изначальная позиция такова: психологическая помощь — эта работа 50/50: мы оба должны приложить усилия. Я не залезаю в голову к 

человеку, чтобы что-то там изменить. Хотя бывает и такое мнение. Кто-то просит: «Поколдуйте там!», «Поставьте мозги на место» или говорит что-то типа этого. Но вся проблема в том, что доступа залезть в голову и что-то починить практически нет. Подозреваю, что так мог бы действовать гипноз, но, на мой взгляд, пользы от него меньше, чем вреда.

— Почему?

— Потому что это меняет что-то внутри человека помимо его сознания. А моя работа (и этим она мне нравится) повышает сознательность человека. Он начинает осознавать то, что с ним происходит, и становится хозяином своей жизни. К этому я стремлюсь. А если человек к этому не стремится и сам этого не хочет, мне будет сложно помочь.

— Своим главным достижением ты считаешь то, спас жизни шести людям, отговорив от самоубийства.

— Да, помог им выбрать жизнь.

— Это были знакомые люди?

— Первый случай я описал в начале. Он сыграл свою роль при принятии решения двигаться в этом направлении. А по поводу остальных: кто-то был другом, кто-то знакомым. Были и посторонние люди. Например, около 10 лет назад был случай, когда я помог человеку, с которым мы переписывались в «аське». Вышел с ним на контакт, мы встретились, поговорили. Да, у него были сложности, но в итоге он с ними справился.

— Сколько им было лет?

— От 16 до 25. В основном молодёжь, у которой много эмоций, мало жизненного опыта и возможности противостоять трудностям жизни. Зачастую им просто не хватает поддержки. Бывает, человек говорит: «Я это сделаю!» с одной лишь целью — привлечь к себе внимание. Мне такие люди не встречались. В основном это были те, кому нужна была помощь, и они её не находили. И тут рядом оказывался я.

Семейные психологи восполняют дефицит обучения, который есть в школах, учат тому, как строить отношения

—  У кого проще «навести порядок в голове»? У тех, кто моложе, или тех, кто в возрасте?

— Помочь легче тому, что хочет помощи и открыт ей. Среди и тех, и других есть люди, которые не хотят или не могут работать над собой. Помочь им проблематично. Человек должен созреть, осознать, что у него есть проблема, которую нужно решить. Осознать потребность в помощи – предшаг к тому, чтобы обратиться к психологу или другому специалисту. Если осознание есть, можно двигаться дальше. Порой родители просят: «Помогите с ребёнком». А этим «детям» уже по 18-20 лет. Я объясняю: нужно, чтобы ребёнок был «заказчиком». И задаю вопрос: «У вашего сына проблема. Почему звоните вы? У кого проблема – у Вас или него?» Если обращается мама, значит, мой клиент – она и ей следует понять, что проблема у неё. В первую очередь нужно решать её проблему.

— Порой кажется, что развитие некоторых направлений психологии (семейной, например) навредило. Люди перестали обсуждать свои проблемы друг с другом, зато обсуждают их с психологом… Я не права?

— Я вижу большую пользу от семейных психологов в том плане, что они восполняют дефицит обучения, который есть в школах, учат тому, как строить отношения. Это те предметы, которые нужны в школе: «Как быть мужчиной и женщиной», «Как быть мужем и женой», «Как быть отцом и матерью». Эта информация, на мой взгляд, очень важна. И её в школе нет. Зато там изучают, например, интегралы. Сколько выпускников школ воспользуются этой информацией? Максимум процентов 10. А сколько человек станут супругами и родителям? Примерно 80-90 процентов выпускников вступят в брак. А потом 50 процентов из него выйдут. Эта статистика говорит о том, что есть недостаток образования в этой сфере. И в этом смысле семейные психологи выступают как миссионеры – несут знания и свет.

— Ты обращался за помощью к психологам, решая семейные проблемы?

— Я обращался к материалам других психологов по семейным отношениям. Если у меня в отношениях проблемы, я читаю книги, смотрю видеолекции. Да, у психологов могут быть в отношениях проблемы. Старые схемы уже не работают, возникают новые уроки, которые мне нужно пройти. Поэтому ищу варианты решения.

Любая трудность может быть преодолена, если человек решит, что будет для этого делать и станет следовать плану.

— Успешно?

— Процентов на 70-80 успех зависит от того, хочет ли человек решить проблему. Если хочет и предпринимает действия – всё получится. В противном случае он будет её избегать, сваливать вину на другого или сделает вид, что проблемы нет вовсе. Любая трудность может быть преодолена, если человек решит, что будет для этого делать и станет следовать плану. Ему сама жизнь поможет. Неоднократно такое было – я ставил цель, решал, что для этого буду делать, верил, что это действительно будет работать, делал и получал результат.

— Отношений без проблем не бывает?

— Не бывает. Главное эти проблемы выявлять, говорить о них, а если не получается, то получать помощь извне, преодолевать кризисы и вместе расти. Любовь зарождается лет через 10 или даже больше, когда вы вместе пережили трудности, узнали друг друга, приняли слабые стороны друг друга и преодолели сложные конфликты. Тогда можно говорить, что вы любите человека. Я считаю, главное в семейных отношениях – это принять решение хочешь быть с этим человеком или нет. Это фундамент, позволяющий действовать дальше. А пока человек не знает – фундамента нет, не от чего оттолкнуться. И бесполезно спрашивать второго: «Ты хочешь со мной быть?»

Самое важное задание для любви и отношений в паре — увидеть второго человека таким, какой он есть, принять его недостатки, слабые стороны

— Что в семейных отношениях мы чаще всего делаем не так?

— Отношения – это способность почувствовать другого человека. И сначала мы не можем этого сделать. Первый этап отношений – влюблённость, мы сами накладываем на человека какой-то образ. В этот период мы контактируем с образом и нам сложно увидеть за ним самого человека, потому что он не совпадает с нашим представлением. А когда мы обнаруживаем, что он не совпадает, начинаем разочаровываться, думать, что мы ошиблись и ищем другого человека, на которого можем наложить образ в своей голове. Любовь же возникает не к образу, а к реальному человеку. Самое важное задание для любви и отношений в паре — увидеть второго человека таким, какой он есть, принять его недостатки, слабые стороны, его интересы, которые отличаются от твоих, и найти общие интересы. Это настоящие отношения, и самое сложное – перейти от своих образов к любви к настоящему человеку.

— Какие слова мы должны говорить друг другу чаще?

— Нужно концертировать внимание на позитивных новостях, важно замечать хорошее. Словом, настроиться на «позитивное мышление». Это не значит, что надо закрыть глаза на все проблемы и игнорировать их, но помимо тяжёлых, плохих вещей надо замечать положительные. А ещё нужно говорить о хороших качествах, которые ты видишь в человеке, подмечать положительные изменения в нём, не забывать о простых словах: «Доброе утро!», «Ты – красивая/красивый», «Я рад тебя видеть!», «Рад встрече с тобой». Даже такие мелочи способны вызвать улыбку у человека, настроить его на положительный лад. Так что не стоит жалеть добрых слов.

Фотографии из архива Игоря Малова и с сайта aldebaran.ru

Беседовала Катерина Карпенко